Констанс О`Бэньон - Синеглазая принцесса
– Нет. Единственная белая женщина в наших краях – мисс Франсис Уикерс, дочь миссионера. Она учит индейских ребятишек, а ее отец пытается спасти их заблудшие души. Но мисс Уикерс вам не подмога. Насколько мне известно, она собирается вернуться домой в ближайшее время.
Наступило тягостное молчание. Вдруг Уилли воскликнул:
– Послушайте, капитан! Если я не ошибаюсь, Уикерсы родом из Ричмонда, а это же в Виргинии!
Глаза Николаса радостно вспыхнули:
– Так-так… если она поедет в Ричмонд, то ей сам Бог велел заехать к Энсону Кэлдвеллу! Как вы думаете, мисс Уикерс согласится взять с собой Алану?
Уилли почесал в затылке:
– Не знаю, но надо спросить. Попытка не пытка. Мы же ничего не теряем…
– Да, если бы эта женщина согласилась, она бы существенно облегчила нам жизнь. А где ее найти?
– Путь не близкий – два дня верхом. Можно, правда, написать письмо, и я позабочусь о том, чтобы его доставили по назначению. Но это будет не скоро: придется подождать, пока растает снег.
Алана зажмурилась, стараясь не вслушиваться в неприятный разговор. Да как они смеют распоряжаться ее будущим?! Почему никто не спросил у нее, чего она хочет? А она, между прочим, не собирается ехать к отцу! Энсону Кэлдвеллу нет до нее никакого дела, а коли так, то и чужим людям нечего вмешиваться в ее жизнь!
Алана медленно приподнялась и села. В голове у нее постепенно созревал замысел побега.
Посмотрев по сторонам, она увидела, что ее одежда висит на спинке стула, а мокасины сушатся у очага.
Девушка осторожно свесила ноги с постели, но, как только встала, у нее закружилась голова. К счастью, Алана успела схватиться за спинку кровати и лишь потому не упала. Однако это нисколько не умалило ее решимости, и, немного отдышавшись, девушка двинулась вперед. Ноги у нее подкашивались, но она упрямо делала шаг за шагом.
Добравшись кое-как до стула, на котором висело ее платье из оленьей кожи, Алана сняла ночную рубашку, но переодеться не успела, потому что на пороге показался капитан Беллинджер.
Девушка ахнула и прижала рубашку к телу, прикрывая наготу. Глаза ее грозно засверкали, красноречивее всяких слов говоря о том, что она не собирается отступаться от своих намерений. Пусть только попробует ее остановить! Ему же будет хуже!
Но на Николаса грозные взгляды Аланы не произвели ни малейшего впечатления. Равно как и ее нагота.
Во-первых, потому, что он уже видел ее обнаженной, а во-вторых, вид у Аланы был сейчас жалкий и совсем не соблазнительный: худенькое бледное личико, космы нечесаных волос, выпирающие ребра и ключицы. Николас видел в ней не женщину, а больного ребенка, который имел глупость зачем-то подняться с постели.
Капитан в два прыжка подскочил к Алане, быстро надел на нее сорочку, подхватил девушку на руки, перенес на кровать и укрыл одеялом до подбородка. Алана была так обессилена, что даже не стала сопротивляться.
– Ты никуда не пойдешь, пока не поправишься! – сердито рявкнул Николас. – Вот дикарка! Неужели тебе не ясно, что я стараюсь ради твоего же блага?! Черт побери! Когда ты выздоровеешь, мы тебя отправим к отцу. Приличной девушке здесь делать нечего, даже если она лишь наполовину белая.
Возмущенная до глубины души его последними словами, Алана взмахнула кулаком, но Николаса это только позабавило.
– Ух ты, какая злющая! Прямо ведьма! Да, ваше счастье, мисс Кэлдвелл, что вы не понимаете английского. Боюсь, вы бы мне не простили, что я позволяю себе так нелестно отзываться о вас.
Алана повернулась к нему спиной, скрывая сердитые слезы. Почему он так грубо с ней разговаривает? Неужели она и вправду кажется ему уродливой ведьмой? А впрочем, какая разница, что о ней думают белые люди?! Она их ненавидит! Всех до единого! А особенно этого зеленоглазого. Ну и пусть она для него уродка! Зато Серый Сокол считал ее красавицей. И другие индейцы тоже! Сколько юношей за нее сваталось!
Больше всего на свете Алана сейчас сожалела, что у нее нет сил дать отпор ненавистному наглецу. И она поклялась себе поправиться. Она должна выздороветь и убежать. Куда – неважно! Главное – скрыться от капитана, чтобы он не смог привезти ее к отцу.
Мокрый снег залепил оконное стекло. Свет почти не проникал в комнату, и Алана почувствовала себя в ловушке. Как бы она ни храбрилась, ей некуда было бежать, не к кому было обратиться за помощью.
Николас нетерпеливо вскрыл конверт и углубился в чтение письма, которое прислала ему мисс Уикерс.
Старая дева согласилась отвезти Алану Кэлдвелл к отцу, но попросила доставить девушку в Сент-Луис, причем не раньше чем через две недели: перед поездкой в Виргинию она собиралась погостить у своих друзей.
Николас раздраженно хмыкнул и сунул письмо в руки Уилли:
– Не было печали… И что нам теперь делать?
Но Чеппел воспринял ответ мисс Уикерс с большим энтузиазмом.
– Как что? По-моему, все складывается как нельзя лучше. Через недельку Алана окрепнет, и вы повезете ее к мисс Уикерс.
– Но я не могу ждать еще неделю! Мне надо в Вашингтон!
– Я лично не вижу другого выхода, – заявил Уилли. – Однако если у вас есть какие-то соображения, выскажите их. Я готов к ним прислушаться.
– Черт побери, сколько можно повторять, что я не обязан нянчиться с этой девчонкой?! Зачем мне такая обуза?
– Не знаю, – пожал плечами Уилли, – по-моему, вы хотели оказать услугу своему соседу.
– Уверяю вас, я окажу медвежью услугу Энсону Кэлдвеллу, ежели в один прекрасный день девчонка постучится к нему в дверь. Он поручил мне позаботиться о ней, но не просил привозить ее в Виргинию.
– И потому вы сомневаетесь в правильности нашего решения?
– Конечно! У нас же нет гарантий, что к ней хорошо отнесутся, даже не хорошо, а просто по-человечески!
– Расскажите мне о ее отце, – попросил Уилли. – Я хочу понять, какой человек так легко перепоручает заботу о своем ребенке другим людям. Он важная птица?
– О да, очень! – сердито буркнул Николас. – Кэлдвеллы были в числе первых, кто обосновался в Виргинии, так что это весьма уважаемое семейство. Дочь Кэлдвелла Элиза – довольно миловидная особа. Сын Дональд занимает какой-то пост в федеральном правительстве. Нет, надеяться нам не на что. Кэлдвеллы кичатся своим происхождением и вряд ли примут полукровку Алану с распростертыми объятиями.
– Тогда, может быть, нам не стоит отправлять ее в Виргинию?
– А что делать? Вы сами говорили, что если оставить ее здесь, она умрет с голоду. Нет, лучше уж привезти Алану к отцу, и пусть он поступает дальше, как ему заблагорассудится. Ладно, так и быть, я довезу ее до Сент-Луиса. Но дальше – все! Я умываю руки! Будем надеяться, Кэлдвелл исполнит свой отцовский долг. Пусть определит девочку в хорошую школу, где ее воспитают как настоящую леди.
Алана слушала в соседней комнате его рассуждения, задыхаясь от ненависти, и в который раз клялась себе, что никуда не поедет с этим ненавистным капитаном Беллинджером. Да кто он такой, чтобы распоряжаться ее судьбой?!
Глаза Аланы лихорадочно блестели, от волнения у нее опять начался жар.
К счастью, ветер крепчал, и вскоре его завывания заглушили звуки мужских голосов…
6
Зеркало потрескалось и было покрыто толстым слоем пыли, но Алане все-таки удалось разглядеть свое отражение. Зрелище было безрадостным: высохшая уродина! Неужели ее красота увяла навсегда?
На полу валялось голубое платье, которое капитан Беллинджер каким-то чудом умудрился раздобыть для нее в этой глуши, – Алану так возмутило желание капитана напялить на нее одежду бледнолицых, что она схватила платье, аккуратно повешенное на спинку стула, и в сердцах швырнула его на пол.
Девушка презрительно фыркнула и поспешила надеть свой индейский наряд, в котором сразу почувствовала себя сильней и уверенней. А это ей было сейчас необходимо как воздух – ведь борьба предстояла нешуточная.
Алана оглядела себя со всех сторон. Да… совсем не на что посмотреть. Не то что раньше, когда замша красиво облегала ее высокую грудь и крутые бедра. А теперь… Теперь от нее остались кожа да кости. Грудь плоская, как доска. Капитан Беллинджер прав: вид у нее сейчас жалкий.
«Да какая разница? Что ты расхныкалась? – с досадой оборвала свои горестные размышления Алана. – Все равно твоя жизнь кончена. Что тебя ждет впереди? Мрак, один лишь мрак…»
Алана обреченно вздохнула и принялась заплетать косы. Волосы за время болезни потускнели и стали похожи на паклю.
Услышав стук в дверь, она даже не обернулась.
Стук повторился, и капитан Беллинджер, уже не дожидаясь ответа, заглянул в комнату. Он сразу заметил, что голубое платье брошено на пол. Алана внутренне сжалась, поймав на себе пристальный взгляд зеленых глаз. Сейчас начнется… Она была уверена, что капитан рассердится, и потому опешила от неожиданности, увидев на его лице улыбку. Впрочем, в этой улыбке было столько язвительности, что она тоже не сулила ничего хорошего.
